В тот день мама пришла с работы очень поздно – была пятница, и, как обычно, у мамы в офисе сотрудницы устроили девичьи посиделки с вином и тортиком. Но на сей раз мама была основательно навеселе.
- Что случилось? – спросил я у нее, когда она пошатываясь прошла на кухню.
- А мы отмечали день рождения Тин Тиныча, - икнув ответила мама и достала из шкафа початую бутылку коньяку.
Налив половину фужера, она сделала большой глоток, выдохнув воздух - как пьют водку.
- Хорошо! Хорошо, говорю, посидели, душевно так… Песни попели, потанцевали, посмеялись. Ик! Ну все, сейчас в душ и баиньки…
Но до душа она так и не дошла. Через несколько минут я заглянул в спальню, и увидел, что мама просто рухнула в одежде поперек кровати и моментально отрубилась. Она спала, подогнув одну ногу. Юбка задралась до пояса, обнажив упитанную задницу, обтянутую колготками и белыми трусами. В широко распахнутый ворот блузки была видна большая грудь.
- Мам, ты спишь? - принялся я ее будить. - Нельзя же спать в одежде! Мам, вставай, давай переоденемся!
Но мама никак не реагировала, продолжая похрапывать.
И ничего не оставалось, кроме как раздеть ее самому.
Я осторожно перевернул тело на спину и расстегнул все пуговицы на блузке. Обняв за плечи, я приподнял торс и кое-как стянул блейзер и полупрозрачную блузку. Затем, вспомнив, что мама никогда не ложилась спать в нижнем белье, осторожно расстегнул и снял белый кружевной лифчик - мамин любимый, который она надевала только по торжественным случаям.
И я впервые так близко от себя увидел большие мамины груди – белые, с большими розовыми альвеолами и набухшими сосками, торчавшими в разные стороны.
Я осторожно погладил грудь, потом у меня возникло желание лизнуть языком эти соски и попробовать, каковы они на вкус. Но это потом, решил я, а вдруг она проснется.
Я принялся за юбку – осторожно расстегнув молнию, я стащил ее через ноги. Далее колготки – я просто скатал их с ног и бросил на пол.
Мама тревожно завозилась, но потом что-то пробормотала и снова свернулась калачиком.
Я восхищенно смотрел на мамино тело, на хорошо знакомые мне белые трусики с кружевной оборкой – я знал что между ног там располагается ромбик нежной материи, пропитанный вкусным соком из пизды.
Не в силах бороться с искушением, и встал на колени сзади мамы и приблизил нос к ее заднице.
Восхитительный аромат вскружил мне голову – я почувствовал и запах маминых духов, и возбуждающий йодистый запах ее выделений, и кисловатый аромат мочи, впитавшийся в трусы. Но главное – все эти запахи шли от теплого женского тела, и она были совсем другими, чем на ношеных трусах, которые я находил в баках с грязным бельем.
Мой хуй от напряжения уже дрожал. Это было что-то новенькое: подрочить на спящую маму. Нюхая аромат ее жопы и пизды.
Но если сейчас стянуть с нее трусы, она же ничего не почувствует!
Кончиками пальцев я осторожно потянул за резинку трусов, стягивая их на бедра... К моему удивлению, мама не просыпаясь, немного приподнялась, чтобы мне было легче снимать с нее белье…
Как только трусы оказались у меня в руках, я тотчас же я уткнулся в ластовицу лицом – ткань была восхитительно-влажной, в кружевах застряло несколько черных волосков, а белый ромбик ткани был весь пропитан свежим "творожком" и желтоватыми выделениями, от запаха которых я уже был готов потерять голову… Мне хотелось одного – лизать и лизать эти трусы, а потом дрочить, обернув головку хуя мамиными трусиками.
Я быстро спустил штаны и, обхватив кулаком ствол, залупил головку члена. Она была пунцово-красной, как ягода клубники, а на самом кончике головки показалась капелька тягучей смазки. Ладно, я прижал к головке ластовицу трусов - прямо к головке хуя то самое желтое мокрое место, которое еще недавно соприкасалось с маминой пиздой… Достаточно было нескольких движений. как я кончил, выстрелив в трусы струей горячей малофьи...
В этот момент мама завозилась и, пробормотав несколько непонятных слов, перевернулась на спину, широко раскинув руки. И я снова увидел сводившие меня розовые соски, торчащие в разные стороны, округлый живот, и черный треугольник волос на лобке. Их было так много, что волосы переходили на бедра.
А в самом центре этих зарослей еле смутно виднелись розовые складки кожи – это были малые половые губы. Которые у мамы, как я портом выяснил были гораздо больше обычных, свисая на два сантиметров из щели пизды.
Я боялся прикоснуться к маме – а друг она проснется?! Что будет?!.. Она же меня убьет!
Но противиться соблазну было выше моих сил. Зачем лизать и нюхать трусы с выделениями из пизды, если можно полизать саму пизду – горячую и истекающая женским соком?
Мысли мои смешались. Или сначала все-таки полизать грудь? Если мама проснется, можно сделать вид, что я только ее раздеваю, да это и куда проще – подобраться к ее соскам, вот они. Соски, облизывай сколько хочешь, тогда как вход в пизду еще закрыт ногами.
Я осторожно лег рядом с мамой и тихонько поцеловал ее в в сморщенный сосок. Затем тихонечко лизнул.
Это было чертовски приятно – ощущать мамин набухший сосок во рту, гладить ее грудь. Внизу живота что-то сладко заныло, член снова встал и требовал ласки.
Я снова лизнул, стараясь облизать весь громадный розовый круг - надо сказать, я уже видел женские сиськи - на пляже нудистов, например, или у своей двоюродной сестры. Но у сестры были небольшими сисечки с небольшими коричневым сосками, у мамы же соски были огромные и совершенно развратного розового цвета. И очень большие ареолы, такое большие, что они просто не помещались мне в рот. Затем я стал посасывать затвердевший сосок.
- Мур-мур-мур! – вдруг сказала мама.
Я отпрянул, уверенный что мама вот-вот проснется.
Но тут произошло нечто странное: мама широко развела ноги, и правой рукой стала гладить свою волосатую пизду, раздвигая розовые мясистые лепестки...
Еще никогда я не видел, как моя мама дрочит, и мой хуй тут же воспрянул духом от возбуждения.
Второй рукой она неожиданно сильно схватила меня за волосы и прижала лицом к груди, сонно пробормотав :
- Сильнее!.. Зубками. зубками!..
Похоже, она спала, и я был частью этого сна. Ладно, я немного укусил ее зубами за сосок, почувствовав, как она напряглась, изогнувшись спиной и застонала:
- Уи-и-и... Еще! Сильнее! Кусай!
Я снова укусил ее – на этот раз, как мне казалось, очень сильно.
По всему маминому телу пробежала судорога:
- Уи-и-и! Я счас кончу! Кусай! Ах!
Она изогнулась, дернулась телом и убрала руку из пизды, оставив ноги широко раздвинутыми...
Черт! От увиденного у меня кружилась голова - только что мама дрочила вместе со мной и даже кончила. А потом оставила пизду открытой... Как будто бы она специально меня провоцирует!.. Чтобы я не только посмотрел бы на ее прекрасную пизду, но и полизал бы там... Черт, а может она действительно этого хочет?
Я осторожно положил руку на волосатый лобок, погладил ее шелковистые курчавые волосы, а затем пальцами скользнул вниз, где все было горячо и липко. Не веря себе, я осторожно потрогал мясистые половые губы. Попробовал раздвинуть их, и ощутил, как мама тут же подалась жопой навстречу мне.. Нет, сейчас, когда она напилась до отключки, она определенно не будет против. И не важно, с кем она воображает себя в своих фантазиях, но здесь ее пизда в полном моем распоряжении!
Я осторожно залез между ногами и впервые в жизни рассмотрел ее пизду. Большие половые губы были покрыты черными курчавыми волосам, но между ними находилось два мясистых лепестка малых губ – розовых и покрытых ароматным соком. Я осторожно приблизил лицо стал выдыхать аромат ее промежности. Сейчас у нее был немножко другой запах, другой, чем в трусах. Белье больше пахло мочой, зато половая щель благоухала выделениями. Я осторожно поцеловал ее в мясистые губы, затем провел языком, стараясь пройти посерединке. И губы разошлись в стороны, как лепестки мохнатого цветка, и я стал лизать вход в ее влагалище.
Она снова положила мне руки на голову и резко прижала мое лицо к пизде, а затем стала подмахивать всей жопой - сильными и энергичными движениями, словно стараясь поглубже засунуть мою голову в вагину.
Но тут что-то произошло.
Она остановилась и резко села. Подняв взгляд, я увидел, что она открыла глаза и удивленно смотрит на меня.
Я сжался, ожидая скандала, но на мое счастье, она была все еще пьяной и все еще возбужденной:
- Вот блядь! – воскликнула она. – Охуеть! Сынок раздел в жопу пьяную мамочку, что бы ее выебать!
Она провела ладонью по промежности, затем поднесла ладонь к лицу и понюхала выделения: нет, еще не выебал, молодец.
- Ну, чего молчишь, юный пиздолиз? - она рассмеялась. - Я ведь знаю, что ты хочешь мамку выебать. Я знаю, что хочешь - ты за мной и в душке подсматриваешь, и в туалете, когда я пописать хожу, и трусики мои нюхаешь, я все про тебя, пиздолиз, знаю. Ну чего - молчишь и глазами хлопаешь? Признавайся, понравилось тебе мамкину дырку лизать?
- Ну а раз хочешь, то снимай штаны. Покажи-как мамочке, чем ты ее ебать собрался, половой террорист.
Я снял трико. Несмотря на мой испуг, возбужденный красноголовый хуй торчал как кол, а залупа блестела как полированная.
- Ни хрена себе елдак отрастил, - рассмеялась мама. - Значит, хочешь пьяную мамку выебать, да? И не стыдно тебе?
Я пожал плечами.
- Ну и правильно, сынок, выеби меня. Зачем мне эти все эти мужик сраные нужны, когда ты у меня такое сокровище?!
Я неуклюже лег на маму, она схватила мой член и мягко направила в себя, в горячее и мягкое лоно, такое теплое и влажное, что меня в голове будто бы пузырьки от газировки лопаться стали.
Она обхватила меня за голову и зашептала в самое ухо.
- Еби меня, сынок, еби сколько хочешь. Лучше уж ты меня дома ебать будешь, чем ты под забором каким-то шлюхам грязные пезды вылизывать будешь, пиздолиз ты мой малолетний. Ничего, мамка тебя всему научит, покажет как надо женщине приятно сделать. Ох, ну и хуй у тебя вымахал!..
И закрыв глаза, она снова отключилась и громко захрапела.
Ну, наверное, это и к лучшему.
Кончив, я мокрыми салфетками вытер мамину промежность, затем натянул на нее новые трусы. Поцеловал в щеку: спи, мама, завтра у нас с тобой будет все как обычно.
СЫНОК, ТЫ СПИШЬ? ЧАСТЬ 2
Продолжение запрещенной истории.
- Сын, ты идешь спать?
Мама вышла из ванной комнаты в роскошной кружевной ночной сорочке, которая просвечивалась на свету и самым бесстыдным образом оголяла ее грудь.
- Да, сейчас мам! - ответил я, невольно залюбовавшись ее фигурой.
Когда-то в юности моя мама занималась легкой атлетикой, и, хотя к своим сорока годам она несколько поправилась, она все равно осталась стройной и подтянутой. Впрочем, полнота ей отчасти шла - например, мне нравился ее роскошные груди и круглые ягодицы. Вообще, я часто обращал внимание на многих маминых подруг - у них были то какие-то плоские жопы, то обвисшие дряблые ягодицы. У мамы же была ягодицы как идеальные полусферы - как две половинки арбуза. Мама и сама знала, что ее попа отличается особой привлекательностью - часто гуляя по торговым центрам, мы заходили в магазины женской одежды и мама без конца примеряла джинсы и юбки, проверяя только то, как они подчеркивают форму ее ягодиц. Она и трусы себе покупала только стринги - с веревочкой в попе, чтобы силуэт от трусов не отпечатывался на туго обтянутых тканью ягодицах.
Еще у мамы был небольшой животик, который чуть нависал над трусиками - впрочем, я уже говорил, что некоторая полнота ей только шла.
- Сынок, что ты так на меня смотришь? - игриво спросила она меня перехватив мой взгляд. - Нравится моя новая сорочка?
- Да, мам, ничего так... - смущенно пробормотал я.
- Ладно, сынок, я спать, но ты давай не засиживайся, а то мне завтра рано вставать.
- Хорошо, мам, я скоро.
- И душ прими!
- Хорошо, мам!
И я тут же отправился в душ, понимая, что последнее замечание - в свете вчерашнего ночного инцидента - было сделано явно не просто так.
С самого утра мне хотелось подрочить и спустить баллоны.
Целый день я размышлял, как же так вышло, что мама у меня отсосала и что мне теперь делать? В смысле, раз уж так пошло, то как бы теперь раскрутить маман и на все остальное? От этих мыслей член вставал моментально, и половину дня я был вынужден успокаивать себя, повторяя в уме таблицу умножения и принимая какие-то странные позы, чтобы замаскировать вздыбившйся член в штанах.
И, как только я увидел мамочку в кружевной сорочке, я вспомнил, как Ленька Фролов мне хвастался, что всегда дрочит перед тем, как идет на свидание с Веркой Фурцевой из параллельного класса. Дескать, если не подрочишь, то будешь волноваться перед девчонкой, заикаться там, суетиться не по делу, а как подрочишь - то сразу как рукой все волнение снимает.
Задвинув защелку, я тут же бросился к баку грязного белья. Ага, вот они - свежие мамины трусики, с еще влажным отпечатком маминой пизды. Развернув комочек красного шелка, я просто обмер - весь белый ромбик ластовицы был пропитан тягучим белесым соком влагалищных выделений. Я возбужденно прижал ткань к лицу, вдохнув волнующий аромат маминых выделений и мочи, затем осторожно лизнул влажную ткань языком, ощутив солоноватый привкус.
Я кончил почти мгновенно, выстрелив спермой на кафель.
Причем, на этот раз оргазм был с каким-то оттенком разочарования: ручной способ не шел ни в какое сравнение с тем неземным кайфом, который я испытал от маминых ласк. Вообще, даже и близко не похоже.
Быстро помывшись, я наскоро вытерся полотенцем, и выбежал в комнату: ну, мама, я готов к продолжению, чтобы ты там не задумала.
Но мама уже спала, погасив ночник у тумбочки, на которой лежала ее потрепанная книжка «Анжелика и кто-то там». Обычная женская муть с романтикой и слюнями, которую мама читала каждый вечер перед сном.
- Мам, ты спишь? - осторожно позвал я.
Бесполезно. Даже ее крепко сомкнутые веки не дернулись.
Молчал и мой внутренний голос, явно не ожидавший такого поворота событий.
Я выключил ночник и улегся на свою половину кровати, думая, что теперь делать дальше. Мама явно спала, и явно больше не собиралась соблазнять меня.
Может быть, все вчерашнее действительно просто приснилось мне? - вдруг засомневался я. - Ведь это правда было похоже на сон. Ведь это было слишком роскошно, чтобы быть правдой, не так ли?
Или же это просто был минутный порыв мамы, а теперь она больше меня уже не хочет?! И просто делает вид, что ничего не было.
Может быть, и мне нужно сделать такой вид?
Или действительно вчера ничего не было?
Просто сон?
"Ладно, - подвел итог я всем своим размышлениям. - Было или не было - это уже не так важно. Попробуй сейчас извлечь из сложившейся ситуации максиму пользы. Вот рядом с тобой спит твоя мама, на которую ты дрочишь уже несколько лет подряд, не смея даже притронуться к ней. Ну так потрогай ее сейчас - как будто бы ты сам спишь и случайно положил руку не туда.
Попробуй, какая у нее грудь. Погладь ее соски.
Я осторожно придвинулся к маме, лежавшей на боку ко мне лицом.
Осторожно приобнял ее, положив руку на затылок, чувствуя неудержимое желание прильнуть к ее лицу и поцеловать в губы.
У моей мамы были идеальные губы. Чуть припухлые, красиво очерченные, немного восточной персидской формы - как на картине из детской книжки с изображением Шемаханской царицы.
А если действительно ее поцеловать, она проснется?
Рука скользнула по шелку сорочки и упала прямо на грудь - прямо по моим большим пальцем оказался большой набухший сосок.
И тут же я почувствовал, что мой член вновь рвется в бой.
Я осторожно потрогал сосок, сжал грудь - и не описать, как мне это было приятно.
А теперь можно попробовать положить ей руку на пизду, вновь подсказал мне мой внутренний голос.
Потрогай ее волосню.
Я осторожно положил ей руку на колено. Но тут произошло нечто странное: мама, что-то пробормотав во сне, перевернулась на другой бок - то есть, спиной ко мне, а мою руку, она схватив за запястье, она сунула себе между ног, задрав сорочку.
Я замер, почувствовав, что на лобке у мамы волосы вовсе не жесткие, как у мня самого, но мягкие и шелковистые, такие, что хочется зарыться в них лицом. А еще я почувствовал, как жарко и влажно у нее между ног.
А также я почувствовал, что мой хуй находится прямо между ягодиц мамы. То есть, там где и нужно. Я осторожно начал двигать тазом, представляя, как было бы прикольно сейчас вставить мамочке в попку. Впрочем, у нее такие большие ягодицы, что я смогу кончить и так, просто пристроив член между булками.
Я решил острожно снять плавки и направить свой член между ягодицами - самое главное, чтобы она сейчас не проснулась...
Но нет, мама вдруг завозилась, потом вдруг сел на кровати (я еле успел убрать свои руки), потом пошлепала в ванную комнату, откуда я вскоре услышал шум бурной струи мочи, низвергавшейся в унитаз. Затем мама включила душ - наверное, хочет подмыться?
Прошла, наверное, вечность, когда она вновь вернулась в кровать. Осторожно она нырнула под одеяло и как ни в чем не бывало пристроилась ко мне так, чт мой член снова оказался у нее между ягодицами. Она даже специально подвигала попой вверх-вниз для более плотного контакта. Причем, я чувствовал, что ее сорочка задралась до пояса, и она прижимается ко мне обнаженными ягодицами. Вот было бы классно, если бы и мне сейчас удалось осторожно приспустить плавки - тогда бы я действительно смог бы ей вставить между булочек своего лысого друга. От этих мыслей мой член вновь встал в полную боевую готовность и устремился из плавок как ракета.
И вдруг я услышал мамин шепот:
- Сынок, ты спишь?
Так мы это уже проходили.
Подождав минуту-другую, мама чуть отстранилась от меня, протянула руку к моему члену и острожно освободила его из плавок.
- Спишь, маленький, ну и спи, - еле слышно шептала она себе. - Мама сделает тебе хорошо, маленький. Хотя ты у нас уже и не такой маленький, вполне мужской у нас елдачок вырос.
Мама немного подняла ногу, и я вдруг понял, что у мама вся промежность влажная и скользкая - наверное, от влагалищной смазки. Взяв член в руку она направила его в себя - и вдруг я с каким-то внутренним замиранием понял, что ОНА ВСТАВИЛА ЧЛЕН СЕБЕ В ЖОПУ! И стала осторожными движениями налезать на него все глубже и глубже.
Ну ничего же себе!
- Вот так, сыночек, - снова услышал я ее шепот. - Вот так, маленький мой, вот так! Выеби меня, сыночек, выеби свою блядовитую мамочку, выеби меня в жопу как грязную шлюху, как старую ебаную проблядь...
Вдруг она тихонько застонала и задрожала всем телом - похоже, что она кончила! Внизу живота у меня вдруг разлился настоящий пожар, а член, запылав электрическими разрядами, начал выстреливать порциями спермы. Наверное, я застонал и непроизвольно изогнулся всем телом, заставив маму испугаться и начать меня успокаивать.
- Не бойся, сынок, это тебе снится, это всего лишь страшный сон, спи, мой родной...
Я только сонно «причмокнул» губами - дескать, я сплю и просыпаться не собираюсь.
- Вот и хорошо, мой милый...
Она осторожно отодвинулась, выпуская из себя член, затем повернулась ко мне лицо и стала осторожно гладить голову:
- Спи, сыночек, спи, сыночек...
Притворяться больше уже не был сил - к тому же после оргазма силы как будто бы покинули меня. И я заснул, твердо зная, что утром у нас будет все как обычно.
Сломать кровать меня подговорил одноклассник Леха Фролов, с которым мы после уроков часто сидели в старой беседке в парке и трепались о всякой всячине. Однажды я пожаловался на то, что с самого детства я сплю на старом продавленном раскладном диване - таком тесном, что и не повернуться. Но самое главное, он был таким засаленным ободранным, что мне было стыдно водить домой друзей.
- Так попроси свою маман, чтоб она тебе новый диван купила.
- Она не хочет. Говорит, что пока вещь служит, она должна служить.
- Так сломай его!
Гм. Действительно, как же это такая гениальная и простая идея не приходила в голову мне самому?
И вот, дождавшись удобного момента, когда отчим съехал в длительную командировку, я приступил к исполнению задуманного. И выкрутил пару болтов из креплений дивана. Дальнейшее прошло как по нотам.
Вечером я пораньше лег спать, чем несказанно удивил маму:
- Чего это ты сегодня так рано? Заболел, сынок?
- Нет, мам, просто устал чего-то, - сказал я, вытянувшись на диване в струнку и стараясь не шевелиться, ведь диван мог рухнуть в любой момент.
- Устал? - она присела на краешек дивана. - Впервые слышу, чтобы уставали от битья баклуш...
Мама потянулась поцеловать меня в лоб, открыв мне картину двух великолепных грудей в вырезе домашнего халатика с большими ареолами вокруг сосков-вишенок.
В этот момент диван с грохотом и сложился.
- Ах! - моя мама вместе со мной съехала на пол, обнажив великолепные ляжки.
Она ту же вскочила на пол и принялась суетливо мне помогать.
- Я сколько раз хотела поменять этот старый диван-развалюху, а ты все упрямишься: давай еще подождем, давай еще подождем! Ну вот, блин, дождались!
Ну, конечно, во всем виноват опять я, внутренне усмехнулся я. На самом деле, конечно же, моя мама была просто в шоке - согласитесь, непросто свыкнуться с мыслью, что ты своей «чуть располневшей» задницей можешь теперь запросто крушить мебель в квартире.
Короче, мама согласилась купить мне новый диван.
А пока я остался без дивана, то мама предложила нам спать вдвоем - на ее роскошной двуспальной кровати-траходроме, вот уже неделю пустовавшей без придурка-отчима, хоть бы он там в своей командировке и остался бы навсегда.
- Только смотри мне, - игриво предупредила меня мама, - ветры не пускать и ногами не сучить!
- Не буду! - пообещал я и довольно быстро заснул.
Проснулся я в полной темноте от какого-то странного ощущения.
Я лежал на боку.
Сзади ко мне всем телом прижималась мама. И рукой - сквозь ткань трусов - она ладошкой правой руки осторожно гладила мой возбужденный член.
Ого.
Я сделал над собой усилие, чтобы не дернуться от неожиданности всем телом.
Моя мама гладит мне член.
ЕБАНЫВРОТ!!! МОЯ МАМА ГЛАДИТ МОЙ ХУЙ!!!
Вот это новости.
Сказать, что я хотел свою маму, это ничего не сказать.
Мама была моей первой любовью, моей первой сексуальной мечтой, моим объектом неудовлетворенного желания.
Впрочем, это часто бывает с мальчиками, которые свое половое взросление начинают с подглядывания за мамой в ванной или в туалете. Я тоже подглядывал за мамой - когда она купалась или когда ходила по-маленькому, а потом дрочил, представляя ее полные груди или пизду, скрытую в густых зарослях черных лобковых волос. Но в моем случае все это еще и отягощалось моей жгучей ревностью - ведь с того самого лета когда мой отец бросил нас, мама сменила немало ухажеров и просто ебарей. И каждого из них я ненавидел самой лютой ненавистью.
Причем, больше всего я ненавидел их за то, что они оскверняли мою маму своим мужицким грязным телом.
Зато когда эти козлы уходили, моя мама становилась самой желанной женщиной на свете. И она принадлежала только мне.
Тогда все менялось. Моя мама, ничуть не стесняясь меня, разгуливала по дому в лифчике и одних тоненьких трусах, сквозь ткань которых просвечивал черный треугольник волос внизу живота. Никогда не забуду картины, когда жарким летним вечером я лежал на балконе, а надо мной встала мама, вешавшая какое-то постиранное белье. Она была в одних трусиках - тех, что «с ниточкой в попе». Она встала прямо над моим лицом, широко расставив ноги. И вдруг я увидел, как большие мясистые половые губы вываливаются по обеим сторонам от матерчатой полоски ластовицы, обрамленной черными завитками лобковых волос. Я как завороженный смотрел на распахнутую пизду мамы, мечтая облизать ее срамные губы. В тот же вечер я нашел эти самые трусы в баке для грязного белья и едва не задохнулся от восторга - на ластовице трусов густыми выделениями четко отпечатался след от маминой щели. Я начал слизывать эту чуть подсохшую корочку, ощущая будоражащий запах маминой смазки, и в ту же секунду мой член выстрелил в штаны порцией спермы...
Но лишь однажды я рискнул потрогать маму. Мы отдыхали в Анапе и снимали в местной гостинице двухкомнатный номер. Соседний номер снимала ее подруга Аллочка, весьма сексуальная блондинка с крепким телом. Впрочем, о тете Алле я вам как-нибудь потом расскажу...
Итак, в один из вечеров мама с тетей Аллой несколько переборщили с «дегустацией» местных вин. Сначала все было весело, но потом они стали засыпать и тихо расползлись по номерам. Мама просто рухнула на кровать и заснула, успев стащить с себя летний сарафан и расстегнуть лифчик.
Я тихонько вошел в ее спальню. Мама лежала на спине и довольно громко похрапывала. Я даже замер, любуясь ее телом и загаром. Потом я осторожно приподнял ее лифчик и увидел самую прекрасную на свете грудь, большие розовые ареолы и набухшие соски, которые так и просились в рот. Искушение было слишком велико. Я встал на колени у кровати и осторожно лизнул сосок.
В этот самый момент мама что-то такое произнесла во сне и довольно точно съездила мне рукой по физиономии, отгоняя меня от груди.
Я отпрянул и в панике спрятался по кроватью, лихорадочно соображая, что сказать, если мама проснется.
Но она, похоже, по-прежнему крепко спала, широко раскинув ноги и положив руку на пизду - нет, не просто на пизду, она, отодвинув в сторону ластовицу, раздвинула половые губы и ввела один пальчик во влагалище. И медленно там шевелит, тихонечко себя поддрачивая.
От этой картины мой член напрягся до ломоты в яйцах. Я расстегнул штаны, обхватил малиновую от притока крови головку и тут же кончил густой струей спермы - прямо на половик.
Это было моим самым сильным эротическим переживанием за всю мою жизнь.
Но сейчас мама сама трогала меня за член!
И не просто трогала.
Она поглаживала его, нежно трогала головку члена, которая торчала из-за оттопырившейся резинки трусов, легонько массировала сжавшиеся яйца...
Внезапно она стала тихонько шептать мне на ухо:
- Сыночек, ты спишь? Спишь? Сыночек?
- НЕ ОТВЕЧАЙ ЕЙ! - прокричал мой внутренний голос.
И НЕ ШЕВЕЛИСЬ!
Даже сквозь сомкнутые веки я чувствовал, что сейчас мама пристально смотрит мне в лицо, пытаясь по дыханию и дрожанию ресниц понять, сплю я или нет?
- Спит...
Она осторожно перевернула меня на спину.
И приспустила трусы.
А потом осторожно спустилась вниз.
Я почувствовал сначала осторожное прикосновение язычка к самому кончику напряденной головки. Секунду-другую она как будто бы пробовала член на вкус, и вдруг заглотила его разом - сначала осторожно сомкнув горячие и влажные губы вокруг залупы, а потом приняла его в себя весь - до самого основания, до волос на лобке.
Ой, мама, что сейчас будет...
Я кончил, но мама не выпускала изо рта дрожавший в конвульсиях член, принимая в себя все новые и новые порции спермы.
Мама.
Это просто охуительно, мама.
Никогда мне не было так опиздинительно-охуительно, мама.
Но мой член продолжал стоять.
Тогда мама вынула его из своей гортани и начала вновь нежно облизывать - язычком по головке, по уздечке, по желобку между залупкой и стволом вздыбившегося члена...
Я непроизвольно задергался тазом, и мама вновь медленно заглотила член - до самых яиц, потом еще раз и еще...
И вновь я кончил, улетая в блаженную тьму.
Мама, мамочка, я люблю тебя.
... Утром все было как обычно.
- Тебе снилось что-то плохое, сынок? - как ни в чем не бывало озабоченно спросила меня мама, собираясь на работу.
- Снилось?
- Ты так стонал, так ворочался и метался, что я уж подумала разбудить тебя...
- Да, наверное, фигня всякая снилась, я не помню...
- Ну ладно.
Я усмехнулся. Ага, значит, это ночное приключение проходит у нас по разряду тете это приснилось»?! Ну, я не против, мама. Нам же еще пару ночей вместе ночевать.
Всю неделю я пытался восполнить утраченную коллекцию. Сначала я напросился в гости к Стасику - угрюмому ботану, который больше всего интересовался фотографированием какой-то ерунды в своем фотокружке и собиранием марок. Просто так к нему было попасть нельзя, но я придумал легенду, будто бы я решил купить себе какой-нибудь фотоаппарат и мне нужно спросить у Стасика совета.
Дверь открыла Стасикова мама - яркая брюнетка с копной густых волос, которая напоминала мне актрису Джину Лолобриджиду. Одета она была в обтягивающие штаны-бриджи и в полосатую кофточку с самым откровенным вырезом, открывавшим самый чудесный вид на ее восхитительный бюст. У меня захватило дыхание при виде загорелой кожи и сочных, словно налитых соком, грудей, которым было столь тесно в лифчике, что они буквально рвались наружу. На шее Стасиковой мамы, которую, как с трудом вспомнил я, звали София Николаевна ("Наша Софочка" - так называла ее мама), так вот, на шее Софьи Николаевны висел маленький кулончик, который был зажат между двумя сисями, и я невольно представил себе, как было бы классно, если бы там находился не кулончик, а мой член...
- Стасик, к тебе пришли! - крикнула она в глубину квартиры, и повернулась ко мне спиной, приглашая войти. Сердце у меня екнуло: тугая ткань, обягивающая жопу Стасиковой мамы, четко обозначила то место, где пухлые ягодицы перехватывала резинка от трусов. Это была моя самая любимая модель - те, которые образовывали небольшой треугольник острием вниз, а ближе к промежности треугольник ткани переходил в тонкую ниточку, исчезавшую между ягодиц.
«Ага! - внутреннее обрадовался я. - Когда женщина носит такие трусики, значит, у нее нет деловых дней, потому что к такой ниточке невозможно прицепить прокладку.
Стасик обрадовался моему визиту и потащил в комнату показывать свои новые фотоснимки.
- Кстати, тебе очень повезло, - начало втолковывать он мне с порога. - У нас один мальчик решил продать свой "Зенит" - хорошая камера, между прочим, зеркальная, а я уговорил его для тебя сбросить цену. Бери, не пожалеешь!
- Ага, - рассеянно кивнул я. Вид пышной жопы Стасиковой мамы настолько взволновал меня, что я больше не мог думать ни о чем другом, как о запахе ее желаннного тела.
- Он еще вспышку вместе с фотоаппаратом отдает, - где-то далеко слышался голос Стасика. - И экспонометр - практически задаром.
Вдруг дверь комнаты Стасика распахнулась и на пороге вновь возникла Софья Николаевна - теперь уже в обтягивающих джинсах и белой рубашке навыпуск.
- Стас, я к тете Лене схожу, потом в магазин, а вы, мальчики, посидите дома. Пока!
Как только дверь за Стасиковой мамой закрылась, я решительно остановил нудную речь Стаса:
- Слушай, я сейчас в туалет сбегаю - мне очень отлить надо.
Я юркнул в туалет и закрыл за собой дверь.
Софья Николаевна работала женским мастером в салоне красоты, и вся ванная комната была заставлена разнокалиберными бутылочками . флаконами с косметикой.
И тут же поднял крышку бака с грязным бельем и обмер - прямо под крышкой лежала та самая полосатая кофточка Софьи Николаевны, которая еще хранила запах ее тела. Я схватил кофточку и начал жадно нюхать ткань в области подмышек, пропитанную женским потом... От этого дивного терпкого аромата мой член моментально встал.
И тут я увидел маленький розовый комочек - те самые трусики. Скомканные, они лежали в самом углу корзины. Я осторожно развернул трусики и чуть было не присвистнул от радости.
Это было как раз то, что я искал: на еще влажной от капелек мочи ластовице трусиков был еще свежий "творожок" смазки - тягучие выделения, обладавшие терпким йодистым запахом, который мне напомнил запах моря.
Класс!
Это будет лучшим пополнением моей коллекции.
Я аккуратно свернул трусики и сунул их в карман, хотя мне хотелось немедленно слизать "творожок" языком и подрочить - все-таки скоро они подсохнут и это будет уже не тот аромат.
Ладно, посмотрим, что тут еще есть.
Я запустил руку в бельевую корзину. И под большим махровым полотенцем я увидел еще одни трусики - из нежнейшего белого шелка, который склеился в один комочек из-за обильных выделений Стасиковой мамы - ух ты, я и подумать не мог, что у нее такая сочная влажная пизда. Интересно, она так течет каждый день?
Потом я увидел еще одни трусики - тончайшие красные кружева, за ними - другие, третьи. Да тут настоящая россыпь сокровищ! Я осторожно развернул кружевные трусики и увидел небольшой ромбик атласной ткани, пришитый на ластовице- на ромбике отпечаталась подсохшая белая полоска половой щели с характерным ароматом моря.
Эх, жаль, что нельзя забрать все с собой...
И тут на самом дне корзины я нащупал какой-то странный сверток с непонятными твердыми предметами, спрятанными в красный шелковый халатик. Я осторожно достал и развернул сверток и вдруг увидел нечто странное, от чего меня сначала бросило в нервный жар. Моим глазам предстал огромный резиновый хуй розово-красного цвета. Причем, это был не просто хуй - этот резиновый елдак с небольшой залупой и расширяющимся к основанию стволом крепился к твердому кожаному треугольнику, снабженному системой каких-то непонятных ремней...
Я несколько оторопело рассматривал свою находку, пока вдруг в мозгу сама собой не возникла разгадка: при помощи этих ремней, понял я, женщина может закрепить хуй на своем теле, чтобы ебать другую женщину.
Кроме того, в халатик были завернуты чулки в крупную сеточку с кружевным поясом, какой-то странный кожаный лифчик, весь покрытый шипами и заклепками, а в чашечках этого лифчика были сделаны специальные отверстия для сосков. Еще нашлись и проклепанные кожаные трусы с большим разрезом на месте половой щели - очевидно, чтобы можно было бы ебаться не снимая трусов.
Все это выглядело очень развратно. Пугающе, соблазнительно и очень развратно.
Вот так тетя Софочка! - внутренне ахнул я. - Вот так примерная мамочка! Вот это у нее костюмчик!
Выходит, что наша Софочка лесбиянка?! - задумался я, представляя, как охуительно и развратно должна выглядеть София Николаевна в этих кожаных трусах, в чулках и с красным резиновым хуем между ног. Странно, но от мысли что Стасикова мама спит с другими женщинами мне захотелось ее еще больше. Интересно, как это у них устроено - то есть, сначала женщины вылизывают Софочке половую щель, а затем она, одев свою сбрую, трахает их раком? Или она тоже лижет женские щели, прежде чем трахнуть резиновым хуем?
Но какое вообще может быть удовольствие трахать кого-то искусственным членом?
Я осторожно понюхал резиновый член - вдруг и на нем резине сохранился запах женской пизды? Но нет, от красного хуя резко пахло обычной резиной и приторным запахом какого-то крема.
И тут на обратной стороне кожаного треугольника я заметил другой резиновый член - совсем крошечный, напоминающий скорее небольшую шишечку. Вероятно, этот членик касался пизды Софьи Николаевны в тот самый момент, когда она трахала другую женщину.
Мне отчаянно захотелось облизать этот членик и кончить струей малофьи прямо на него. Я расстегнул штаны и достал свой моментально вставший хуй.
Но едва я начал ласкать член, как в дверь ванной тихонько постучались.
- Ты чего так долго там? - услышал я голос Стасика. - У тебя все нормально?
- Нормально, - откликнулся я. - Просто живот скрутило...
Вот черт! Я быстро спрятал все обратно и вышел из ванной комнаты, лелея мысль о том, что мне все таки удалось стащить у Софьи Николаевны два прелестных экземпляра для моей коллекции.
Хотелось как можно скорее скоре распрощаться со Стасиком и пойти домой, чтобы наконец уже насладиться своими приобретениями.
Но Стасик опередил меня:
- Хочешь, я тебе кое-что покажу? Кое-какие особенные снимки...
И он достал откуда-то из недр книжного шкафа плотный черный пакет для фотобумаги. В пакете три десятка порнографических снимков отличного качества. Надо сказать, что в ту эпоху, когда за порнографию можно было получить реальные неприятности, я видел только мутные черно-белые отпечатки - фотокопию фотокопий - с голыми женщинами, на которых было совершенно невозможно что-либо рассмотреть. Но это были отличные снимки, на которых был заметен каждый волосок на телах. Особенно мне понравилось несколько снимков, где женщина сосала огромный хуй.
- Откуда это у тебя?
- Да так, из фотокружка. Один парень из кружка дает негативы, чтобы я напечатал. Ты же знаешь, у меня отличный немецкий фотоувеличитель, и растворы для печати у меня свои... Взамен я печатаю и для себя.
- И что же ты хочешь?
Стасик пожал плечами:
- Ну мне деньги сейчас очень нужны. Фотоаппарат хочу новый взять, объективы обновить... И я подумал, что мы могли бы работать вместе. Я буду печатать снимки, а ты продавать среди своих знакомых - у тетя же мнрого знакомых, которые бы это купили? Прибыль делим пополам. Ты как на это смотришь?
Я задумался - такие четкие снимки уйдут у меня с рук в два счета! Черт возьми, наше предприятие действительно могло бы стать отличным способом заработка. Вот уж не ожидал, что такой задрот как Стасик окажется домашним порнографом.
- Ну, по рукам? - Стасик нетерпеливо смотрел на меня.
- По рукам!
И тут Статик удивил меня еще больше.
Он достал вторй пакет - поменьше.
Сердце мое екнуло - на снимках была изображена Стасикова мама в откровенном купальнике. Она сидела на диване и, широко раздвинув ноги, призывно смотрела в объектив.
- Супер! Это же твоя мама, да?
- Нравится? Это я сам снимал. Но это не продается.
Мама для меня была мечтой, женщиной, которой я хотел обладать полностью и безраздельно. И чтобы ни с кем бы не приходилось бы ее делить.
Впервые я это понял в шесть лет, когда мама отправила меня на все лето в деревню к своему старшему брату - к дяде Грише. Вообще-то, обычно мы отдыхали на даче отца, но именно в тот год он бросил нас с мамой, и я отправился в деревню к дяде Грише.
Это было странное лето. В Москве прошла Олимпиада, все плакали и жалели улетевшего мишку, а я ничего не этого знал, потому что у дяди Гриши никогда не было телевизора. Да у меня и не было времени его смотреть. Все свои дни я проводил в компании местных пацанов, которыми верховодил малолетний хулиган по кличке Сашка Маленький, который, несмотря на свои юные годы, уже успел побывать в колонии для несовершеннолетних преступников, и поэтому среди деревенской детворы слыл чуть ли не настоящим уголовным авторитетом. Меня он не трогал, потому что с первого дня взял по свою защиту мой двоюродный брат Толик.
И защита эта была порой очень необходимой. Буквально в первую же неделю пацаны научили меня играть в карточную игру "очко". Игра показалась мне легкой, особенно когда я выиграл несколько конфет. Но потом Сашка Маленький поставил условие: играем только дна деньги, здесь народ серьезный.
- У меня же денег нет, - протянул я.
- Ничего, давай сыграем на интерес, - предложил Сашка.
- А что такое сыграть на интерес?
- В "очко" играют на очко, - непонятно ответил Сашка. - Инте-инте-интерекс, проиграешь - будет секс!
- Что будет? - не понял я, и тут же получил подзатыльник от Толика: не смей даже думать играть.
Вместо меня в тот раз сыграл восьмилетний Серега Балашов. И проиграл.
- Смотри что сейчас будет, - прошептал мне на ухо Толик. - Сейчас его Санек за проигрыш ебать будет.
Балашова отвели за сарай, где с него стянули штаны, и, поставив раком, заставили руками раздвинуть ягодицы. Сзади к нему подошел Сашка Маленький, который уже достал из штанов свой вялый член, показавшийся мне тогда огромным. Несколько раз бестолково потыкавшись головкой члена в узкий анус, он, явно не зная, что делать дальше, стал просто дрочить и вскоре выстрелил струей малофьи прямо на ягодицы мальчика
- Что это? - с замиранием сердца спросил я, поняв, что стал свидетелем какого-то запретного обряда мира взрослых пацанов.
- Что-что... Запозорили его, - терпеливо пояснил Толик. - Теперь он будет шестеркой Сашки, пока не отыграется. Прикинь, малой, если бы я за тебя не заступился, то сейчас бы Саня тебя в жопу позорил...
Вскоре я убедился, что в этом мире ничего не бывает бесплатно, и за защиту Толику придется платить.
Однажды он отозвал меня в сторонку и спросил:
- Слышь, малой, рассказывают, что к тебе мамка из города приехала?
- Приехала, вчера еще. А что?
- Да так ничего. А ты видел, как она переодевалась? Видел, куда мамка одежду грязную прятала?
- В чемодан, наверное, положила...
- А там и трусы были?
Я пожал плечами: наверное, были...
- Слышь, малой, для тебя есть партизанское задание. Иди и принеси мне вчерашние трусы твоей мамки. И давай быстро!
- Зачем тебе?
- Надо! Потом покажу. Давай быстрее, пока тебя никто не увидел.
Я незаметно скользнул в дом дяди Гриши - в комнате никого не было. Я открыл мамин чемодан, нащупал сверток грязного белья, увидел какие-то скомканные белые трусики, которые я тут же сунул в карман.
Толик ждал меня в кустах за старой колхозной баней, давно уже заброшенной.
- Ну, принес?
- Вот, - я протянул ему трусики, которые Толик быстро развернул и присвистнул от удивления.
- Класс, даже с черкашами!
- А что такое черкаши? - спросил я.
- Черкаши - это след от мокрой пизды, в смысле, от женской половой щели, - наставительно произнес Толик. - Видишь вот эту корочку?
И он сунул мне под нос развернутые трусы, где на перемычке, которая приходилась как раз на промежность, я увидел полоску какого-то высохшего белесовато-желтого вещества, от которого шел странный запах - странный, но почему-то очень привлекательный.
- Видишь, вот это - это след от мокрой пизденки твоей мамочки. А вот это коричневое пятнышко - это от жопы... Ух! Пахнет обалденно!
Он прижал трусы к лицу и несколько раз втянул воздух носом.
- Вкусно! Обожаю как пахнут городские!
- Как? - растерянно спросил я.
- Наши деревенские бабы пизду по несколько дней не моют, у них все трусы ссаками провоняют - аж глаза режет, когда у них нюхаешь. Доярки, бля... А городские свою пизду каждый день с мылом намывают, духами душат, и пахнет там у них по-особенному.
Одной рукой прижимая трусы к лицу, другой рукой он стал расстегивать штаны.
- Слышь, малой, а ты пизду своей мамки видел? - спросил он меня.
- Нет, она мне не показывала...
- Жаль. Твоя мамка красивая. И грудь у нее отпадная, и жопа. Я бы обязательно посмотрел бы за нею, когда она ссать пойдет. А чего? Проковырял дырочку в стене и смотри себе... Или когда она в баню пойдет. Слушай, а ты же еще совсем маленький, тебя же мамка может с собой в баню взять.
- И что?
- Малой, ты посмотри какая у нее пизда. Потом мне расскажешь.
Он спустил штаны до колен и тут я увидел его член - огромный, напрягшийся похожий на увесистую дубинку. На его лобке уже курчавились волосы, несколько волосинок были и на большой морщинистой мошонке.
- Нравится мой хуй? - спросил он меня.
Крепко обхватив ствол рукой он сдвинул кожу с залупы до самых яиц, чего мне с моим фимозом показалось недостижимой мечтой.
- Хочешь, малой, подрочим вместе, - предложил он. - Ты уже дрочил когда-нибудь?
Я отрицитально помотал головой.
- Давай, теперь ты покажи мне свой хуй, - настаивал он. - Или ты стесняешься?
Я пожал плечами - дескать, ничего я не стесняюсь. И приспустил штаны. По сравнению с хуем Толика мой член выглядел весьма скромно.
- Давай, подрочи его. Хотя, наверное, у тебя еще малофьи в яйцах нет, она только у взрослых бывает.
Я сделал несколько движений, копируя то, что делал Толик.
Внезапно мой хуй напрягся, я почувствовал приятное ощущение - как будто бы мне хотелось пописать, но совсем не так как обычно. Внизу живота разлилась приятная истома, мне хотелось еще больше массировать свой член.
Но в то же время я заметил, как Толик начал языком лизать трусики, слизывая с них "черкаши". Его рука, державшая член, вдруг задергалась быстро-быстро.
- Кончаю! - простонал он. В самый последний момент он поднес мамины трусики к своей огромной багровой залупе и несколько раз выстрелил струй малофьи прямо на след от пизды. Затем он тщательно вытер трусами залупу и отдал их мне.
- Держи. Положишь их на место.
- Зачем?! А если она догадается, что на ее трусы подрочили?! - с ужасом спросил я.
- Да и хуй с ней, - ответил он.
- Она же спросит!
- Ничего она не спросит... Пусть себе догадывается, но только вот кто именно дрочил не узнает. Она от этого только сильнее течь будет.
- Течь?
- Ну, у баб так между ног устроено, что когда он поебаться хотят, у них из пизды сок такой течет, - пояснил Толик. - А тут целая интрига! Прикинь, она знает, что кто-то на ее пизду втихаря дрочит, а кто - не знает. Загадка! Будет смотреть на всех мужиков и прикидывать: этот? Или этот? А может тот? Вот, а пока она будет так думать, ее пизда и потечет. А нам с тобой только этого и надо - новые трусы с черкашами получим, причем с запахом не ссак , а с чистым бабским соком.
Толик всегда был неплохим психологом. И, конечно, мне у него стоило брать пример.
Но единственное, чего не учел Толик - это ревности одного маленького человечка, полагающего, что моя мама должна принадлежать только мне лично.
Поэтому мамины трусы я выстирал в бочке с дождевой водой, а потом, высушив на солнце, осторожно вернул на место.
Интересно, что Толик оказался прав и в другом отношении - буквально через пару дней, критически осмотрев мои волосы на голлове, мама объявила, что сегодня вечером у нас банный день.
Баня у дяди Гриши была построена на самом дальнем конце участка - с настоящей дровяной печкой, с деревянными полками, с удоьными предбанником.
Мыться мы пошли вдвоем с мамой, которая заставила меня снять с себя трусы, а сама разделась только до трусов и лифчика.
- Пойдем, я сначала тебя помою!
Она усадила меня на деревянную полку, облила обжигающим потоком воды, ловко намылила голову, затем все смыла... В этот момент я открыл зажмуренные глаза и увидел, что от потоков воды хлопковые трусики мамы намокли и стали совсем прозрачными. И сквозь ткань я увидел черный треугольник волос. Причем, волос было так много, что жесткие завитки волос пробивались из-под краев трусов. Волосы росли и на животе, и на маминых бедрах.
Я сидел и рассматривал во все глаза волосатый мамин лобок, находившийся от меня всего в двадцати сантиметрах. Очень хотелось протянуть руку и потрогать эти жесткие мамины волосы, хотелось прижаться лицом и понюхать, чем же пахнет у нее ТАМ.
Вдруг я почувствовал, что мама замерла.
Я поднял глаза и заметил, что она странно смотрит на мой вздыбившийся член - вернее, тогда это был еще даже не член, а мальчишеский писюн.
- Эге, сыночка, да у тебя писюнчик встал на маму! - весело воскликнула она. - И какой большой! Слушай, прямо настоящая эрекция! Рановато, конечно, но сейчас везде время акселерации...
Она задумчиво провела ладонью по полной груди, которые готова была вывалиться из тесного намокшего лифчика, ставшего тоже полупрозрачным - я ясно видел большие набухшие соски и розовые круги вокруг сосков, которые назывались ареолами - это я позже выяснил.
- Что, сынок, нравится тебе смотреть на маму голенькую? - рассмеялась переливчатым мелодичным смехом. - Нравится тебе мама, да?
Вдруг она, встав на колени, взяла мой член в правую руку и поцеловала его в самый кончик.
- Какой мужик у меня растет! А помнишь как я тебя маленького в писечку целовала? Ты пописаешь в горшок и бежишь ко мне: мама я пописал, целуй меня, а я тебя и в щечку, и в писечку, и в попку. Вот так!
И она вновь поцеловала меня прямо в кончик члена. И даже провела язычком по самому кончику.
- Ладно, родной ты мой мужчина, хорошего помаленьку. А то сейчас выяснится, что ты со своим мужским членом уже готов прямо сейчас и мужчиной стать - в самом прямом смысле этого слова...
Она быстро вымыла мне спину, намылила мне живот и пару раз прошлась мыльной рукой по вставшему члену, потом быстро окатила меня водой, вытерла полотенцем и приказала быстро одеваться и топать домой.
- Быстрее! Иначе сквозняк!
Уже по дороге домой я вспомнил, что забыл в предбаннике свою любимую кепку-бейсболку. Я вернулся в предбанник. И прямо а скамье я увидел мокрые трусы мамы.
Я осторожно посмотрел в щелочку двери: мама сидела на полке и мыла голову.
Развернув трусы, я вдруг почувствовал мамин запах - восхитительный запах пота, капелек мочи и чего-то еще, волновавшего мое воображение. И еще я увидел застрявший в ткани жесткий волосок и свежие следы маминого сока - белесоватые, еще не застывшие. Повинуясь какому-то инстинкту, я начал слизывать ее сок, и вдруг набухший член прямо в трусах выстрелил чем-то горячим и влажным. Все в трусах моих было мокро.
В панике я выбежал из бани, но только потом сообразил, что, наверное, это и была та самая малофья, которая бывает только у взрослых. Видимо, я уже повзрослел.
С этого момента я был буквально влюблен в маму.
И когда Толик в следующий раз попросил меня принести мамины трусы порочить, я едва не кинулся на него с кулаками и не закричал в его наглое самодовольное лицо: никогда, ты слышишь - никогда! - ты больше не получишь белья моей мамы!
Но, конечно, я не сделал этого, а просто сказал, что мама после того случая стала ежедневно стирать свое белье.
Долгие годы я мечтал о маме. Мечтал прикоснуться губами к ее коже на животе и поцеловать каждую клеточку, спускаясь все ниже и ниже - к манившему меня черному треугольнику, которой мне снился во время поллюций.
Я мечтал пососать ее грудь.
Мечтал полизать ее анус.
Все эти годы я неустанно подглядывал за ней, обладая ей в своих мечтах тысячу раз, но в то же время я отчетливо понимал, что это только моя мечта. Мои фантазии, которым никогда не суждено сбыться в реальности.
Ведь я никогда не посмею обидеть мою маму даже намеком на что-то непристойное.
И вдруг врач мне говорит, что мои самые потаенные мечты вполне возможно воплотить в реальность.
Что возможно сделать так, что сама мама будет думать о этом, и е просто думать - нет, она сама захочет все сделать.
Дома все было как обычно, за исключением Вадима, вернувшегося из очередного рейса. Он с початой бутылкой коньяка сидел на кухне и смотрел по телевизору какой-то футбольный матч.
- Привет! Где вы шляетесь? - буркнул он вместо приветствия.
- Да так, - неопределенно пожала плечами мама. - В поликлинику ходили, насчет осанки неправильной...
- Понятна, - протянул Вадим, которого е интересовали подробности. - Горбатого могила исправит!
И он снова уткнулся в телевизор, потеряв ко мне всякий интерес. Я же незаметно прошмыгнул в свою крохотную комнату - мою крепость и мое суверенное государство. Закрыв дверь, я надел наушники и включил магнитофон - как раз стояла кассета моих любимых АС/DC. Мне требовалось много чего обдумать в спокойной обстановке. Впору было брать листок бумаги и записывать плюсы и минусы.
Во-первых, мой член наконец открылся - это абсолютный плюс. Иногда мы дрочили вместе с Володькой Гавриловым, и он все посмеивался над мной - дескать, вырастил такой хуй и не могу открыть залупу, без чего, как известно, не бывает никакого секса. Сам Володька к сексу был готов давно - у него, залупа открылась чуть ли еще не в детском саду, и он настолько постоянным онанизмом вытянул свой хуй, что кожа уже и не могла закрыть его залупку обратно. Да и секс он тоже пробовал - как он сам мне рассказывал, Володька однажды сумел присунуть в жопу своей пьяной мамаше, когда она по пьяни отключилась. Но я думаю, он врал. Володькина мама была обладательница такой огромной и выдающей жопы, что Володька со своим маленьким членом просто бы не достал до ануса. Нет, чтобы пробиться сквозь ее пышные ягодицы до промежности, нужен был инструмент посерьезней... Ладно, вернемся к списку.
Еще один пункт: мама узнала о моем онанизме. Это однозначно минус. Хотя, с другой стороны, она дала мне разрешение дрочить на свои трусы, что можно оценить как плюс.
Но самое печальное: я потерял целый пакет моей коллекции - причем, самые любимые экземпляры, собранные за несколько лет.
Это был минус и какой минус, минусище!
Особенно мне было жаль трусов тети Гали - таких духовитых, таких сладких! Где взять еще одни трусы тети Гали, было совершенно непонятно. Я вспомнил белое шелковое сокровище с будоражащим воображение запахом пизды тети Гали, и член мой сладко заныл.
Нужно было срочно придумать, что теперь делать дальше. Ясно, что мама, похоже, больше никогда не возьмет меня в гости к своим подругам.
Может быть, снова сходить в гости к Стасу и попытаться раздобыть трусы его классной мамочки? Я вспомнил ее трусики и рука моя непроизвольно потянулась к члену.
Можно было бы пополнить коллекцию и из других источников. Например, скоро будет день рождения у Нади Фурцевой - можно будет пойти в гости, незаметно выскользнуть в ванную комнату и порыться в корзине с грязным бельем. Правда, по своему опыту я знал, что такие походы редко бывают удачными - обычно перед какими-либо праздниками женщины перестирывают грязное белье или же прячут его подальше от чужих глаз. Поэтому лучше всего наносить незапланированные визиты. Например, можно было бы напроситься в группу отличников, которые занимались на дому у математички Ларисы Михайловны - сочной женщины, обладавшей такой огромной и выдающей жопой, что, казалось, на ее верхний край ягодиц можно было бы спокойно поставит кружку или фужер - и он бы не упал. Мы в школе за глаза звали Ларису Михайловну "Гирей". Я много раз представлял сете, что будет, если бы Гиря села бы мне на лицо своей огромной жопой.
Наконец, можно было бы отправиться на охоту в соседнюю общагу. Рядом с нашим домом стояло здание общежития местного хлебокомбината, где жили молодые девчонки весьма привлекательной наружности. По вечерам девчонки возвращались с работы и шли в душевую, и я сто раз пытался подсмотреть за ними, но фокус в том, что окно душевой первого этажа выходило в раздевалку, и единственное, что я мог бы увидеть, это процесс раздевания, потому что девчонки выходили из душа обернутыми в большие полотенца и не снимая их, облачались в халаты. Зато я понял, как можно украсть их трусы. Для этого нужно было бы дождаться окончания второй смены - то есть, около десяти чесов вечера. В это время, как правило, остальные девчонки уже ложились спать или смотрели телевизор. И вот, когда последняя работница пойдет в душ, нужно было незаметно войти в коридор - вахтерша на вахте в это время уже спала, но дверь оставалось открытой для опоздавших, затем проскользнуть в раздевалку душевой - это вторая дверь направо, тихо взять трусики и быстро смыться обратно.
Это было очень рискованное предприятие, но именно запах опасности щекотал мне нервы. Впрочем, я подумал и оставил этот вариант на будущее. Хватит с этой общаги и того, что я пару раз воровал с бельевой веревки стиранные трусы. Но они мне не понравились - от них пахло не женскими сокам, а каким-то дешевым стиральным порошком.
Я осторожно открыл окно, что бы выкурить перед сном сигаретку. Мать с отчимом, похоже, уже уединились в спальне, значит, меня они не потревожат.
Был еще один пункт, требующий серьезного размышления. Я вдруг вспромнил, как доктор пообещал мне устроить, что мама сама захочет взять мой хуй в рот. Сказал он это так, что я вдруг отчетливо понял - это действительно возможно.
Всю дорогу до дома мама сосредоточенно молчала - видимо, настраивала себя на разговор. И только, оказавшись на нашей улице, она решительно повернула к скверу, где в тени кустов стояло несколько скамеек. Мама выбрала самую дальнюю - "скамейку для поцелуев" , которая с трех сторон была закрыта пышными зарослями сирени.
- Присядем, сын, нам надо поговорить.
Она достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку - впервые я видел, что моя мама курит. Дрожащими пальцами она прикурила сигарету, глубоко затянулась.
- Сын, - начала она, - Обычно об отношениях с противоположным полом с мальчиками говорят их отцы, но ты знаешь Вадима...
- Он мне не отец!
Мой отец бросил нас, когда я ходил еще в детсад. Мама молчала об этом, о от бабушки я узнал, что он нашел себе другую семью, где уже растет его дочка. Ладно, не будем о грустном. Несколько лет назад мама подцепила где-то своего Вадима Михайловича, высоченного мужика, занимавшегося перегонками машин. Видного, богатого Три года назад они поженились официально, и Вадим стал мне отчимом. А еще у меня появилась сводная сестра Ника - Вероника, то есть, о которой я расскажу как-нибудь потом...
Не знаю, любила ли мама Вадима, но у меня с отчимом отношения не сложились. Вернее, не сложилось никаких отношений. Мы с ним друг друга старались игнорировать. Наверное, это даже и хорошо, что после нескольких попыток купить мою дружбу, он просто махнул на меня рукой и без лишней надобности просто не замечал меня. Мне тоже было насрать на него. Я просто знал, что в один прекрасный день я стану взрослым и богатым и пошлю на хер подальше этого чудилу.
- Конечно, он тебе не отец, - быстро поправилась мама. - Да я и не представляю себе, как вы с ним будете беседовать о таких деликатных личных делах. Но, сын, пойми, то, что ты сделал вчера - это перешло всякие границы!
- А что я такого сделал? - я привычно изобразил на лице невинность.
- Что ты такого сделал?! - задохнулась она от возмущения. - Ты воруешь женское белье! У наших знакомых, у моих подруг. Это же уму непостижимо. Ты хоть понимаешь, сколько стоят эти трусы тети Гали - это же импортное белье, ей любовник из Австрии привозит!
- Да мне все равно...
- Пойми, сын, если кто-то узнают об этом, то ты на всю жизнь опозоришься! Тебя же просто отдадут в сумасшедший дом, ты понимаешь это?!
- Не узнают.
- Не узнают?! - саркастически усмехнулась она. - А вчера, видимо, ты все это сделал специально, что бы я узнала?!
- Нет...
Черт, против ее логики что-либо возразить было трудно. Да, вчера я вляпался по полной программе, сам виноват, так что, придется терпеть. Лишь бы только она не сказала Вадиму, а то этот придурок еще полезет в драку...
- Специально, да?! - не унималась она. - Хотел меня унизить, посмотреть, как я на все это буду реагировать, да?
- Мам, да ничего такого не хотел я! Случайно все получилось, я просто кончил и заснул...
- Случайно?! - она затоптала окурок каблуком и тут же полезла за новой "Мальборо". - Ладно, будем считать, что я тебе верю. Давай сделаем вид, что ничего этого как будто бы не было, это будет наш с тобой маленький секрет. Идет?
- Идет, - понуро согласился я, хотя внутри я хлопал от восторга: ура, кажется дядя доктор был прав! Методика-то действует!
- Мы ничего и никому не скажем, особенно, Вадиму. Но с этого момента, сын, ты должен мне твердо пообещать, что ты больше никогда не будешь воровать женские трусы. Никогда! Ты обещаешь мне это?
Ага, счас, злобно подумал я. Но для виду, я конечно, пообещал.
- Обещаю...
- Не слышу!
- Да обещаю я!
- И еще ты должен не пообещать... Если ты захочешь облегчиться... В смысле, если ты захочешь подрочить, то ты должен делать это так, что бы тебя никто не видел! Понятно тебе, сын?!
- Понятно...
- Люди вообще не должны этим заниматься, понимаешь ты мня?! Но тебе врач разрешил этим заниматься, чтобы разрабатывать свой член. Поэтому я не буду препятствовать этим твоим занятиям. Но, пожалуйста, сделай так, чтобы ни я, ни Вадим тебя за этим занятием никогда бы не видели! Ты мне это обещаешь?
- Обещаю, мам.
- Если тете захочется подрочить, закройся в ванной, когда принимаешь душ, как это делают все нормальные люди.
Я не удержался:
- Все нормальные? И ты тоже?
Мама посмотрела на меня очень серьезно:
- Сын, в самоудовлетворении взрослых людей нет ничего постыдного. Время от времени каждый взрослый человек должен снимать половой стресс, и в этом нет ничего ненормального. Но и показывать этот процесс никому нельзя. Это только твое личное дело. Понимаешь меня? Вот то, что ты нюхаешь женские трусы - это действительно ненормально, хотя я слышала, что многим мужчинам это нравится делать. Не понимаю я мужчин... Понимаешь, сынок, у женского тела есть много разных выделений. Раз в месяц у девочек и взрослых женщин бывают месячные...
- Да, знаю, нам в школе рассказывали, - перебил я ее, явно чувствуя неловкость ситуации.
- Да, сынуля, ты у меня уже грамотный в этом вопросе, - усмехнулась она. - Но бывают и другие выделения... И нельзя все это тянуть себе в рот, особенно если это трусики чужой женщины. Мало ли, что там у нее...
- Чужих больше не буду, мам. - весело пообещал я, чувствуя, что настал момент форсировать разговор. - Мам, а твои можно?
- Мои?!
Даже в тени кустов я заметил, как она покраснела от смущения. Но потом, видимо, вспомнив наставления доктора, она взяла себя в руки и продолжила:
- Мои можно. Только если ты попросишь меня как следует.
- А как это "как следует"?
- Да вот так, придешь ко мне и тихо-тихо - на ушко - попросишь. Но я еще посмотрю на твое поведение, сексуальный ты террорист...
И она тут же, явно испугавшись своей откровенности, поспешила перевести разговор на другую тему:
- Скажи, как там все у доктора прошло?
- Да, нормально мам я почти не почувствовал боли.
- Доктор ласкал твой член? - спросила она как можно более равнодушно, хотя мне показалось, что ответ на этот вопрос ее почему-то сильно тревожил.
- Немного, мам. Я кончил очень быстро.
- Ты кончил?! - внезапно она запустила руку в мои волосы и как-то ласково взъерошила прическу. - Все никак не могут привыкнуть, как ты у меня вырос. Кажется еще вчера бегал такой маленький малышок без трусиков, с крошечной такой пипиркой, а сегодня мы с ним уже обсуждаем, как он испытал оргазм... И член отрастил - как у взрослого мужика... Эх, сынуля ты моя, скоро за тебя все девки драться будут - с таким-то елдаком.
Она снова взъерошила мне волосы и вкрадчиво спросила:
- А тебе дядя доктор свой член не показывал?
- Мне?! Зачем?!
- Да так просто, знаешь, сейчас разные дяди бывают...
- Мам, ты не волнуйся, он ко мне не приставал. Мне вообще-то девочки больше нравятся. Ты же сама видела, что у меня мужских трусов в коллекции нет...
- Еще чего не хватало! - всплеснула она руками и даже закрыла рот от волнения. - Ты это не вздумай даже!
- Мам, ты не волнуйся.
- Да как же мне не волноваться, я же все должна знать и видеть! Даже и то, чего другим знать и видеть не положено.
- Все-все? - спросил я, припоминая ее наставления, что я должен дрочить в полном одиночесте.
- Все! - отрезала она. - Да у тебя, сынуля, я и так все уже видела, так что теперь больше никаких секретов.
Она решительно встала со скамейки:
- Так мы договорились! Больше никаких коллекций. Узнаю - прибью как собаку, сукин ты сын. И Вадиму об этом ни слова, иначе он тебя быстрее прибьет,
- Доктор, понимаете, у него фимоз, - моя мама жалобно посмотрела на врача. - Он когда член дрочит, у него залупка не открывается...
- А вы откуда знаете?
- Я видела! Я же мать, я должна все видеть...
- Понятно. А про фимоз откуда знаете?
- Я читала.
- Ясно, - протянул доктор и повернулся ко мне. - Ну, ладно, пацан, давай посмотрим, что там у тебя. Проходи в смотровую и раздевайся. одежду можешь на стульчик повесить. А вы дамочка в коридоре пока подождите...
Я прошел в соседний кабинет и с любопытством осмотрелся. Просторная комната была разделена на три части белыми ширмами. Ближе всех к окну стояла кушетка, медицинский столик и шкаф с какими-то препаратами. мазями и рабочими инструментами, среди которых я внезапно увидел большой резиновый елдак-вибратор. В среднем отсеке стояло какое-то странное кресло с изогнутыми подлокотниками, на которые, судя по всему, нужно было класть ноги. Третье помещение представляло из себя душевую - один угол был отделан белым кафелем, из стены торчал кран с гибким шлангом душа, а в полу был устроен слив. Также присутствовало большое зеркало и полочка с различными шампунями и гелями.
Я начал нерешительно раздеваться, мучительно соображая оставить плавки или нет...
- Трусы тоже снимай, - раздался за спиной голос доктора. - И не волнуйся. Дядя-доктор видел миллион пиписек, и твоя пиписька ничем о них не отличается, уж поверь мне...
Он деловито меня осматривал, провел кончика пальцев по груди и животу, одним пальцем легонько потеребил сосок...
- В кресло залезай, - распорядился он. - Приходилось уже бывать в таком? Нет? Ну, разберешься.
Я сел в кресло, не зная, куда деть ноги.
- Сюда клади, - доктор руками развел мне ноги и положил их на изогнутые подлокотники. Я покраснел, понимая, что доктор может видеть полностью. мой член с яйцами и даже дырку попы. Но в то же время какая-то приятная истома разлилась по всему телу, мне было приятно, что врач на меня смотрит. И помимо моей воли член стал наливаться силой. И буквально через секунду он встал.
- Ого, - рассмеялся доктор. - Да тебе похоже тут нравится... Какой вырастил! Ну-ка посмотрим на него поближе.
Он одел резиновые перчатки, достал из кармана белого халата рулетку и замерил мой член от самого основания.
- Восемнадцать сантиметров, - восхитился он. - И это в таком юном возрасте! Поздравляю, юноша, из вас получится достойный мужчина.
От добродушного голоса доктора мне сразу стало как-то спокойней на сердце. Между тем, доктор осторожно взял в руку напрягшийся член и попытался было сдвинуть кожицу к корню. Показалась багрово-фиолетовая залупа, но больше, чем на треть она е открывалась. Тогда доктор взял с тумбочки какой-то пластиковый тюбик с мазью, капнул несколько раз на кончик члена и начал осторожно втирать мазь в член.
- Ну, рассказывай, герой, как же этот мамка твой член увидела? Наверное, застукала тебя за злостным и беспощадным онанизмом?
- Застукала, - вздохнул я, припоминая события вчерашнего дня, когда мама обнаружила меня с трусами ее подруги на лице.
- То есть, дрочить ты любишь?
- Люблю...
- А на кого ты больше любишь дрочить? На мамку или на одноклассниц?
- На одноклассницу одну, - вздохнул я. - И на маму тоже...
- На мамку? - рассмеялся доктор. - Конечно, она у тебя женщина красивая и сексуальная, грудь у нее такая приятная... Пацан, ты не смущайся, в этом нет ничего страшного, и стесняться здесь нечего. Все мужики дрочат. И я тоже когда пацаном был, тоже любил дрочить на мамку. Трусы у нее нюхал. А ты у своей мамки трусы нюхал?
От мази кончик члена почувствовал холодок, а залупа стала немного неметь.
- Нюхал...
- Ну-ка, расскажи мне по свою мамочку. У нее волосатая пизда?
- Волосатая...
- Так, а какого цвета волосы на лобке?
- Черные... Густые такие... в завитках.
- А ты трогал мамкину пизду руками?
- Нет, только смотрел...
- Понятно, и где ты за ней подсматривал?
- В ванной комнате, когда она купалась.
- В ванной? А на унитазе мамочку видел? Видел, как она по-маленькому ходит?
Я вспомнил, как подсматривал за мамой на даче, когда она пошла в туалет. Я приник к дощатой стеночке и вдруг увидел прямо перед глазами - сантиметрах в двадцати - большую мамину жопу. Восхитительную молочно-белую жопу, на кторой отпечаиались следы т трусиков. Также я увидел черные волосики между ягодицами, багрово-коричневые мясистые губы, между которыми бурлила струя мочи и словно пульсирующую дырку ануса...
В этот момент доктор резко потянул тянул кожицу с члена вниз, и вдруг она вся сползла, открыв большую малиновую залупу, напомнившую мне какую-то диковинную ягоду.
- Смотри, какая красивая у тебя залупа. Какая сладенькая...
Горячая волна словно накрыла меня с макушкой. И я кончил, выстрелив большой струей малофьи себе на живот.
- Вот и молодец, - рассмеялся доктор, размазывая сперму по животу. - Иди-ка, парень, в душ и подмойся. И хорошенько вымой залупу, мы еще продолжим.
Я отошел в угол, включил в душе теплую воду и тщательно вымыл живот, член и яйца. Особенно осторожно я мыл оголенную головку, которая остро реагировала на каждое прикосновение - как на удары током. Не таким током, как в розетке, но таким, когда лижешь большую батарейку. Больно и приятно одновременно.
- Молодец, - похвалил меня доктор, подавая мне полотенце. - А теперь забирайся обратно на кресло.
Я нехотя забрался, хотя больше всего мне сейчас хотелось побыть одному и более конкретно изучить свой член, казавшийся мне теперь абсолютно незнакомым.
- Смотри, пацан, - обратился ко мне доктор. - У тебя сейчас есть два варианта действий. Первый вариант: я сейчас зову твою маму и говорю, что у тебя фимоз, и тебе действительно нужна операция. Далее ты ложишься в больницу и тебе делают обрезание. Чик-чик! - и половины хуя нету...
Я почувствовал, как от страха мои яйца подобрались - как будто я входил в холодную воду.
- Нравится тебе такой вариант?
Я отрицательно помотал головой.
- Вот я и думаю, что не нравится. Другой вариант состоит в том, что я сделаю так, что мамка тебе сама будет сосать хуй будет. Ну хочешь, чтобы твоя мамка тебе пососала?
- А как это пососала?
- Гм... А тебе никто еще не сосал?
- Нет.
- Ну, это дело поправимое... Но я так и не понял, ты хочешь этого или нет?
- Хочу...
- Хорошо. Но для этого нужно держать язык за зубами, понял? Ты умеешь хранить тайну, пацан?
Я кивнул:
- Умею!
Короче, только что я открыл тебе залупу с помощью обезболивающего. Уздечка - этот такая маленькая кожаная перемычка - у тебя не прорвалась, и это хороший знак - значит, можно обойтись без обрезания. Но для этого надо разрабатывать свой член, понял? Нужно дрочить каждый день. Причем, дрочить так, чтобы кожица все время оголяла залупку - вот так...
Он снова взял член в своим руки и острожное открыл мою багровую залупу. Я почувствовал, как член снова начал вставать.
- Я так и скажу твоей мамке, что бы она сама проверяла, дрочишь ли ты каждый день. Представляешь, все мамки запрещают дрочить сыновьям, а твоя, наоборот, будет тебя стимулировать. Еще я скажу, чтобы она не стеснялась того, что ее тело возбуждает тебя, это совершенно нормально для подростков. Посоветую показать тебе пизду пару раз... Вот, увидишь, скоро она обязательно захочет у тебя отсосать - потому что у тебя такой красивый и крепкий член. Сам в рот просится...
Я представил, как мама целует мой член, и хуй моментально воспрянул.
- Только, пацан, чтобы я так сказал, ты должен сделать для меня одну вещь.
- Какую?
В тот момент мне очень хотелось, что бы доктор снова мне подрочил, и я был готов согласиться на что угодно.
- Ты должен раз в неделю или в две недели приходить ко мне, что бы я проверял, как идет лечение. И никому не слова о том, как я тебя проверяю - иначе я тебя в больницу отправлю! Согласен?
- Согласен. А как вы будете меня проверять?
- Да вот так...
И доктор, встав у меня между ног, внезапно склонился к моему члену и начал его облизывать - от самых яиц к залупе и обратно, а затем разом заголотил хуй - его рот был горячий и влажный, и волна удовольствия вновь накрыла меня с головой.
Доктор сосал очень умело - он то заглатывал член, то облизывал мои яйца, то, спускался языком нижи и начинал лизать мою жопку, отчего мне хотелось совершенно бесстыдным образом раздвинуть ноги еще шире...
Я растерянно открыл глаза и понял, что я вляпался.
Пиздец. Случилось самое страшное, что только могло произойти. Я попался с поличным, и попался по собственной дурости.
- Откуда у тебя ЭТО? - звенел мамин голос.
Отпираться было бесполезно. Вечером, когда мама легла спать, я решил подрочить на свое новое сокровище, осторожно достал пакет, расправил складки красного шелка и стал страстно дышать самым волшебным на свете запахом... Это был еще незнакомый мне запах, но именно тем он и волновал мое воображение. Член моментально набух сладкой истомой, очень хотелось головка буквально зудела от нахлынувшего желания. И я обхватив мой хуй ладонью, сделал несколько привычных движений. И тут же кончил, выстреливая малофьей на живот. По телу прошла сладкая судорога, и я, видимо, отрубился. И не слышал, как ночью проснулась мама, которая и решила проверить, почему в моей комнате все еще горит ночник... Ну, она и увидела картину маслом: сынок, перепачканный малофьей, с трусиками тети Гали на лице.
- Откуда у тебя ЭТО? - повторила мама вопрос, поднимая двумя пальцами трусики.
- ЭТО чье?!
Чье, чье... Вчера вечером мы с мамой пошли в гости к ее давней подруге и коллеге - тете Гале. Тетя Галя... Вообще, в ту пору я хотел всех женщин, но тетю Галю я хотел особенно. Как говорила моя мама, тетя Галя была сочной женщиной. И в этом слове было все. Предположим, если кому-нибудь потребовалось бы составить словесный портрет тети Гали, то он бы первым делом упомянул бы, что это была женщина средних лет, среднего возраста и среднего телосложения, но с большой и аппетитной задницей, с небольшим животиком и пышной грудью. Также необходимо было бы упомянуть и про восхитительную оливковую кожу, чарующие зеленые глаза, черные брови вразлет и короткую стрижку под мальчика. Еще у нее были совершенно замечательные губы - идеальной формы, на которые я мог бы завороженного смотреть часами. Но в каких словах возможно описать тот упоительный аромат сексуальной желанности, который буквально сочился из каждой клеточки ее восхитительного тела?! Ее запах настолько кружил мне голову, что сидя с ней рядом я просто хотел облизать ее руку...
Запал же я на тетю Галю несколько лет назад, когда она сидела у нас в гостях. Я случайно уронил под стол вилку и полез ее доставать. И тут же наткнулся взглядом на обнаженные ноги тети Гали. Они сидела на стуле. широко расставив ноги - я видел ее желтые трусики, резинка от трусиков, видимо, больно впилась ей в тело, потому что она осторожно опустила руку и подцепив ластовицу трусиков в районе промежности, немного оттянула их. Эта картина буквально отпечаталась в моей памяти, а когда я показался из-за стола, тетя Галя, возможно сообразив, что я мог увидеть что-то лишнее, вдруг заговорщицки подмигнула мне. Как взрослому. И вид ее трусиков настолько взволновал меня. что я множество раз дрочил, представляя себя тем вечером под столом, как я засовываю свою лицо между ее загорелых бедер и утыкаюсь носом прямо в желтую ткань...
Вчера же мы пошли в гости к тете Гале, и я понял, что не могу упустить редкий шанс. Под благовидным предлогом я выскользнул в туалет (Мама с тетей Галей не обратили на меня ровно никакого внимания), затем прошел в ванную, и, закрыв дверь, принялся лихорадочно исследовать корзину с грязным бельём и вскоре я увидел свое сокровище - белые трусики тети Гали. Я развернул их и обмер - прямо посередине белого ромбика ластовицы шла широкая желтая полоса, еще влажная. "Ничего себе манда у тети Гали, - подумал я и вдохнув свежий аромат, где запах мочи был перемешан с ее чарующим соком. Потом я наше еще и красные трусы - тоже с богатым урожаем - на трусиках я увидел подсохшие следы каких-то выделений.
Торопливо я сунул в карманы брюк оба трофея, думая лишь о том, как бы не попасться.
Остаток вечера я помнил смутно - я думал только о том, как бы поскорее оказаться дома и заняться своим любимым делом.
И вот, вчера вечером я подрочил на белые трусы, а сегодня решил на красные.
И тут же попался.
- Это от тети Гали, - мозг был в полном ступоре и никак не желал придумать какую-нибудь убедительную ложь.
- От тети Гали?! Она тебе их дала?!
Дала... Ну что за глупый вопрос...
- Нет конечно. Я их сам взял, когда был в ванной...
- Пиздец, - выдохнула мама. - Кого я вырастила.. Но, скажи, зачем тебе?!
Еще один идиотский вопрос. Ну вот, интересною какого ответа она ждет?
- Сынок, - она села на кровать и посмотрела мне в глаза. - Скажи честно, мы ведь здесь свои люди... Тебя что... возбуждает женское белье?
Ну вот, кажется она догадалась. Но вслух я ничего не сказал, а только кивнул.
- Сынок, ты эти трусики.. Ты их надеваешь на себя?
«Надеваешь?! - я удивленно посмотрел на нее. - Зачем?!»
- Нет, мама, - выдавил я. - они мне просто нравятся.
Кажется, она с облегчением перевела дух. Потом посмотрела на выделения своей подруги.
- Понятно. Ты это нюхаешь?
Еще один дурацкий вопрос. Что неужели так трудно самой догадаться.
- Нюхаешь, скажи? - не отставала она.
Я кивнул: нюхаю.
- И тебе нравится женские запахи?
- Нравятся
- И что ты делаешь, когда нюхаешь.
Мама! Тебе что в подробностях все рассказать?! Сама что ли не видишь...
Тут она заметила пакет, лежащий у стенки. Вывернула пакет - там было пять штук, лучшие образцы моей коллекции - все нестиранные и с запахом. Она посмотрела они трусики, потом другие...
- Где ты все это берешь?!
Хороший вопрос... Я помнил историю каждого своего приобретения. Розовые трусики из ткани, похожей на шелк, принадлежали моей двоюродной сестре Нике. Я их взял, когда мы вместе отдыхали в деревне на даче. Белые трусики-"недельки" с надписью "Среда" принадлежали моей однокласснице Лизе Отресковой, в которую я мимоходом был влюблен в третьем классе. В прошлом году, напросившись к Лизе рисовать стенгазет для нужд класса, я вышел в туалет и произвел инспекцию содержимого стиральной машины. где семейство Отресковых держали вещи для стирки. Нашел огромные трусы мамаши Отресковой - у нее была огромная и прямо-таки выдающаяся жопа. К сожалению, на ластовице трусов не было никаких следов, кроме запаха липкой дряни, которой приклеивают женские прокладки к белью. Зато мне попались трусы самой Лизочки, пропитанные волшебным ароматом ее юной писечки. К кружевной оторочке даже прилип черный лобковый волосок Лизаньки - кучерявый и неожиданно жесткий. И я часто дрочил, представляя как я зарываюсь лицом в черные заросли между ног моей Лизаньки.
Еще там были желтые трусики с кружевами - это от мамы Стаса, женщины, похожей на Джину Лоллобриджиду. Попасть к Стасу в гости было непросто - мы не дружили, с нашей компанией он не общался. Пришлось разработать хитрый план, что бы сдружиться со Стасом и под благовидным предлогом попасть к ему домой. К сожалению, в первый раз взять добычу не получилось - корзина для белья была пуста. Зато на третий раз мне повезло - на крючке под шелковым халатом он обнаружил висящие женские трусы. Он развернул и обмер от счастья - ластовица была еще влажная, пропитанная свежими ароматами мочи и женских выделений, причем запах мочи явно превалировал в этом терпком букете, но Стасикова мама настолько поражала мое воображение, что я не мог нанюхаться ее запахом. И в тот вечер я даже представил себе, как Стасикова мама поит меня своей мочой - я лижу на спине, а она садится мне на лицо своей волосатой промежностью, и вдруг из этих зарослей начинает сочиться желтая волшебная влага... А Стасикова мама схватила меня за волосы и прижимает мен к пизде. И говорит: я буду ссать тебе в рот, а ты смотри, не пролей ни капли..
Ладно, мы отвлеклись. Еще в пакете были черные трусики-стринги, принадлежавшие некогда тете Ане, останавливающейся у нас переночевать. Когда она с мамой пила коньяк на кухене, я осторожно обследовал ее дорожную сумку в боковом карманце нашел пакетик с грязными трусиками и со свернутой в трубочку старой прокладкой, хранивших отпечаток больших половых губ тети Ани. А еще у меня был второй пакет, куда я складывал мамины трусики и трусы тети Веры...
- Кто тебя научил нюхать женское белье?
- Вовка Гаврилов - вдруг вырвалось у меня. - Он предложил мне подрочить и понюхать трусы своей мамки..
Вернее все было не совсем так.
- Вот бля, и мои труселя нашлись! А я уж думала, и куда это они пропали! А они вот они где, у маньяка малолетнего! Ну так признавайся, что ты еще делаешь, когда трусы женские нюхаешь?
Тут до меня дошло, что мама все не спроста залает такие глупые вопросы. ответы на которые она и сама прекрасно представляла. Может быть, она добивается от меня какого-то ответа... И только я об этом подумал, как член дрогнул и против моей воли стал наливаться желанием.
- Ничего я не делаю! - буркнул я.
- И письку свою не теребишь?!
- Ну так, - замялся я , не зная что ответить.
- Так дрочишьт или нет?!
- Ну дрочу. Иногда.
- Ну тогда, дрочила, показывай мне как ты дрочишь.
- ЧТО?!
- Что слышал. Бери свою пипирку и начинай дрочить, я же должна знать, чем мой сыночек по ночам занимается и какие у него... гм... забавы.
Она откинуда одеяло и и увидела мой стоящий член.
- Ого! Ну, давай нюхай и дрочи.
Она сунула мне свои розовые трусы.
- Вот на эти подрочи. Они же тебе нравятся. верно? Нравится мамкин запах?
- Нравится.
- Дрочи.
Я обхватил член рукой и начал теребить кожицу вверх -вниз. Вдруг я увидел, что мама как-то беспокойно смотрит на мой член.
- Скажи, сын, а почему ты кожицу до конца не сдвигаешь?
- Что?
-Что-что... Залупу мне покажи! Не знаешь, как залупить член?!
- У меня больше не сдвигается...
Мне стало жутко неловко. Действительно, Володя Гаврилов однажды показывал свой член и объяснил, что при дрочке нужно полностью залуплять член. Но у меня член словно напоминал бутон розы, н желающий никак распускаться, и головка члена никак не хотела освобождаться от кожи.
- Надави посильнее! - скомандовала мама. Клянусь, в этот момент она была готова сама схватит мой член в руку.
- Нет! - отпрянул я. - Мне больно!
- Понятно, - мама вдруг решительно поднялась с кровати. - Это хорошо, что я тебя тут застукала. Завтра к врачу пойдем, дрочила несчастный...
К врачу?! Зачем?!
Затем, что у всех мальчиков в твоем возрасте уже должна оголяться головка полового члена, а у тебя она не оголяется. Будем думать что с тобой делать, онанист несчастный...
